Джон врывается на съёмочную площадку с недописанным сценарием и глазами, горящими так, будто завтра уже премьера. Команда — сплошь друзья, готовые спать на полу ради его мечты, — ставит свет, таскает камеру, импровизирует диалоги прямо на ходу. Хаос кажется правильным. Именно в нём рождается настоящее кино. Но в один из дней дверь открывается, и входит Дарма — босая, в простом белом платье, с волосами, пахнущими дождём. Она не прослушивается, она просто начинает играть, и весь павильон замирает. Её голос звучит так, будто слова написаны именно для неё, а не наоборот. Джон забывает, где заканчивается сценарий и начинается жизнь.
С каждым днём Дарма становится сердцем фильма и одновременно его главной загадкой. Она может часами молчать, глядя в окно, а потом выдать реплику, от которой у оператора дрожат руки. Джон ловит себя на том, что снимает уже не историю, а её саму — как она курит на крыше, как смеётся над собственными ошибками, как ночью шепчет ему в кадре слова, которых нет в сценарии. Между ними возникает ток, который невозможно выключить. Он перестаёт спать, она перестаёт уходить. Часть команды начинает коситься — кто-то завидует её влиянию, кто-то просто боится, что фильм превращается в их личную историю. Но Джон уже не может остановиться. Он понимает, что Дарма не просто играет главную роль — она учит его жить в кадре без страха быть собой.
Пожалуйста пишите осмысленные комментарии. Комментарии модерируются: мат, нецензурные выражения в прямом или завуалированном виде блокируются.